За время практики, состоявшейся из приблизительно тридцати часов, мне довелось присутствовать (порой принимая посильное участие) при создании пяти информроликов, посвященным событиям в Петербурге конца июня – начало июля.

Вторичная, зачастую несколько искаженная информация, полученная редактором в период “мертвого”, небогатого на события, сезона не всегда оказывается верной, в результате чего 3 выезда из восьми остались бесплодными, но от того не менее полезными для меня.

Пересказывать все рейды и дни, проведенные за время практики на ТВ, как мне кажется, нет необходимости, тем более, что большая часть роликов оказались на деле банальнейшим разливанием воды по крайне незначительным поводам. В свете летнего дефицита сенсаций это вполне объяснимо, но если говорить о работе, произведшей на меня наиболее глубокое впечатление, я бы хотел описать день, в течении которого мне довелось наблюдать процесс создания репортажа о гибели 12-тилетнего мальчика, над которым работал А.Корнилов и оператор, имени которого я, к сожалению, не запомнил.

Сообщении поступило в редакцию около полудня. Утомленный бесконечными отказами репортеров и тем нелепейшим состоянием, которое я испытывал ежедневно в ожидании благосклонного согласия хоть кого-нибудь из корреспондентов взять неприкаянного практиканта под свою опеку, я мертвой хваткой вцепился в большое тело Алексея. К четырем дня , когда машина, наконец прибыла к месту происшествия, картина выглядела примерно следующим образом:

Всевозможной пляжный люд, во многочисленности своей щедро раскинувший свои тела по берегам водохранилища, активно и с явным удовольствием отдыхая под довольно жарким июньским солнцем вовсю кипела пляжная жизнь – дети игрались в свои “песочки-салочки”, взрослые, сосредоточенно улавливая солнечные лучи и вяло переговариваясь, играли “во-взрослых”; молодежь, периодически бросая друг на друга оценивающие взгляды, играла в карты, звенела посудой, курила и вызывающе смеялась. Загорающие сменяли купающихся, чтобы, поплескавшись немного, вернуться назад, так что поверхность небольшого озерца никогда не пустовала; сгоревшие бережно пряча под тканью обожженные точки, удалялись, но на их места немедленно залегали новоприбывшие. Словом, - все, как обычно. Не смотря на то, что адрес, указанный в задании редактора несомненно был найден верно, я все же засомневался в достоверности информации. Я никак не мог связать лежащего на дне двенадцатилетнего утопленника и сияющие физиономии, торчащие из этой же самой воды. Подъехав к милицейскому УАЗику, стоявшему чуть в отдалении, мы убедились, что происшествие, так сказать, действительно имело место быть.

Неподалеку, поддерживаемая какой-то женщиной, меж голых тел бродила рыдающая мать. Мы вышли из машины и Андрей направился в сторону желтого “козлика”, - наводить справки. Я чуть приблизился к женщинам.

• Женечка!! Сыночек! Люди, почему вы такие сволочи?! Чего они не едут?!

Я не могу подобрать слова, которые могли бы описать ее состояние – она не кричала, а только обречено причитала, и лишь иногда, когда до нее снова доходил смысл и значение произошедшего НА САМОМ ДЕЛЕ, ее голос вновь поднимался, приобретая безумные интонации. Тела расступались, смотрели вслед, переговаривались, некоторые уходили в воду, перебирались на более спокойное место или же уходили вовсе.

Я вернулся к машине. Андрей сказал, что водолазы прибудут скоро, а пока нам лучше отъехать в сторону. Перебравшись на другой конец пляжа и расчехлив камеру, мы стали ждать. После десятиминутного ожидания, в течении которого между Андреем и неким туманным человеком, называвшем Андрея почему-то Борькой и Громилой, произошла трогательная беседа и было выдвинуто предложение пойти всем вместе искупаться. Между тем, человек продолжал висеть на корниловском плече и, сбиваясь, рассказывать, насколько “круто поднялся” он сам и их одноклассники. Поведение Андрея меня удивило - он терпеливо кивал, в нужных местах улыбался, словом демонстрировал как бы нейтральной благодушие. “ Утопленник в воде – купаться грех”,- в профессинально лаконичной манере высказался оператор. Шофер показал лагуну, отделенную от основной воды косой, я вызвался посторожить камеру и обильно потеющая группа отправилась к воде, в сторону одного из наиболее удаленных уголков озерка.

Рафик со значком ГТРК всегда привлекает внимание. Не был исключением и этот случай – к машине тут же, к моему беспокойству, потянулись компании любопытных. С трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться, я в течении 15 минут держал оборону от наседавших со всех сторон подвыпивших молодых людей, требующих, чтобы их немедленно “сняли в кино” и обещающих в качестве вознаграждения щедрую выпивку. Позже, после возвращения заметно посвежевшей группы, я спрашивал Андрея, как ему удается сохранять спокойствие в подобных ситуациях, которые, насколько я понял, не так уж редки в практике репортеров. То, насколько вежливо, тактично, и в то же время доходчиво Андрей разъяснял молодым людям неуместных их просьбы поразило меня, но “сторонясь конфликтов”, соглашаясь и уговаривая подобных людей, в душе, как мне кажется, все равно будет оставаться, выпадая в некий осадок, раздражение, которое, накапливаясь, исподволь приводит к стрессам. Мне еще многому предстоит научиться, освоить множество нюансов профессии, в том числе и тому невозмутимому спокойствию, что с успехом продемонстрировал Корнилов.

Кольцо у воды вздрогнуло, прозвучало “Нашли!”, загорающие кинулись в толпу, смыкая круг еще плотнее и заглядывая через головы; плавающие на матрасиках и надувных кругах подгребли к берегу. Расталкивая людей, в центр пробивалась мать. Тела вновь сомкнулись, раздался ее безумный вой, сопровождающийся матом милиционеров и водолазов.

В заключении своего рассказа мне хотелось бы поделиться общим впечатлением, вынесенным в результате одиннадцатидневной практики: работа репортера Информ-ТВ в настоящем виде представляется мне отнюдь не сложной – я убедился, что после приобретения некоторого навыка я смог бы без особых проблем выполнять такого рода работу. Единственный вопрос, смущающий меня, заключается в следующем - будет ли приносить мне моральное и творческое удовлетворение подобного рода занятие? На нынешнем этапе, не испытав себя на деле, я не берусь отвечать однозначно на этот вопрос. Одно я могу сказать со всей уверенностью – связанная с ТВ жизнь, столь насыщенная событиями и эмоциями, работа, требующая полной отдачи сил и энергии, мне весьма импонирует, хотя и требует порой немалого напряжения терпения и моральной стойкости с моей стороны.

В тот вечер я напился. Пытаясь забыть безумный крик матери и кольцо любопытных лиц зевак, я заливал рюмку за рюмкой, покуда не упал бессознательно. Сны мне снились в ту ночь припоганейшие.